Глава 6.11. Вызволение друзей из Шпалерной тюрьмы
На следующий день Алина позвонила генералу и попросила принять её. Олег Данилович был удивлён, потому что Алина отвергла его предложение о встрече на нейтральной территории, а настаивала на аудиенции именно в «большом доме».
В назначенный час Алина была в кабинете Калугина.
— Что заставило вас, Алина Сергеевна, так скоро ко мне явиться, неужели заинтересовало моё предложение о службе в наших рядах?
— Я к вам с отчётом о деятельности Клиники нетрадиционной медицины «Панацея». Возьмите визитную карточку с координатами нашей клиники. Мы с главным врачом Гольдштейн Басей Львовной приглашаем вас на открытие, которое состоится первого августа в девять часов. Как ваши камни?
— Вы знаете, значительно лучше. Я сходил в нашу поликлинику, медики сказали, что камни уменьшились.
— Мы с Басей Львовной сейчас разрабатываем методику лечения мочекаменной болезни. Для полного выздоровления нужен цикл из нескольких процедур.
Далее Алина рассказала о новых методиках лечения биополем некоторых болезней, проверенных на пациентах. Особое внимание уделила случаю излечения от рака. Рассказ занял несколько минут.
— Я поздравляю с успешным становлением вашей клиники и принимаю приглашение принять участие в открытии. Но мне кажется, что вас ко мне привело не только это, иначе вы не настаивали бы на аудиенции в моём кабинете.
— Вы удивительно догадливы, Олег Данилович, чувствуется богатый опыт общения с людьми, — похвалила Алина опытного разведчика. — У меня действительно есть к вам просьба.
Генерал кивнул в знак готовности выслушать собеседницу.
— Мне нужно побывать в камере, в которой я провела ночь в вашем ведомстве.
— Вы что-то потеряли? Если так, то эту вещь искать бесполезно. В камерах ежедневно проводится приборка силами задержанных. Ваша вещь безвозвратно утеряна.
— Нет, мне нужна не вещь.
— Тогда что же?
— Моё заявление вас, конечно, удивит, но мне надо поговорить с заключенными этой камеры.
— Странная просьба. А вдруг камера окажется пустой?
— Понимаете, эти заключенные не совсем обычные. Даже правильнее сказать, совсем необычные. Вы не подумайте, что я брежу. Это тени бывших узников этой камеры, умерших во времена репрессий.
Алина сделала паузу, так как увидела преображение лица генерала. Оно помрачнело, брови нахмурились и пропала радушная улыбка.
— Если бы я не знал ваших сверхъестественных способностей, я бы подумал, что вы надо мной издеваетесь, — едва сдержал гнев генерал.
— Нет, Олег Данилович, я уважаю вас и не могу себе такого позволить. В камере находятся несколько приведений. Они не могут покинуть здание, потому что их сдерживает, как они уверяют, сила гранита, которым оно облицовано. Я обещала либо привести с собой того, кто поможет всем, либо самой помочь двум из них, оказавших мне посильную услугу.
— Это какую же, надеюсь это не секрет? — недоверчиво выдавил из себя генерал.
— Вы помните беспорядок в лаборатории Шарикова? Это они за меня заступились.
Лицо генерала повеселело, когда он припомнил тот скандальный случай.
— Как же такое забудешь, две раздавленные мягкой частью тела Шарикова упаковки ампул дорогостоящего препарата и сломанная рука Морозова после неуклюжего падения на самописцы. Было дело! А мы обвинили их и собираемся вычесть стоимость ремонта и утраченного имущества. Так вы утверждаете, что они не виноваты?
— Нет, поделом им. Всё так и было. Она получили по заслугам. Один хотел вколоть мне препарат, но поскользнулся, другой хотел ударить дубинкой, но потерял равновесие, когда чрезмерно сильно замахнулся.
— А они это не говорили. Утверждали, что это вы, обвязанная датчиками, оказали им сопротивление. Предлагали даже привлечь вас к уголовной ответственности за это. Особенно настаивал Шариков. Но я их сразу урезонил, предложив провести следственный эксперимент: одного усадить в кресло, обвесить датчиками и толкнуть второго так, чтобы тот упал, но при этом не порвался бы ни один кабель датчика. Они сразу поняли, что этого сделать невозможно, начав обвинять друг друга. В итоге обоим грозит увольнение из рядов КГБ с вычетом за ущерб из выходного пособия. Личностям с таким низким моральным уровнем не место в КГБ!
— С вашими выводами я полностью согласна, но вернёмся к моей просьбе.
— Так какую же услугу оказали ваши протеже? — настаивал генерал на продолжении разговора по старой теме.
— Защитили меня от незаконных действий личностей с низким моральным уровнем.
Генерал понял, что разговор может зациклиться, и перевёл его в Алинино русло:
— Хорошо, вы можете меня с ними познакомить.
— Я постараюсь, если вы пройдёте со мной в камеру. Но предупреждаю сразу: они невидимы.
— А я их по-иному и не представлял. Вы помните сами дорогу в камеру или пригласить конвоира?
— Я специально запоминала, чтобы исполнить своё обещание вернуться.
— Тогда пошли.
Алина повела генерала по нескончаемым переходам на первый этаж Шпалерной тюрьмы. Когда дошли, Калугин попросил караульного открыть камеру и перевести из неё всех задержанных в соседнюю. Зашли внутрь и закрыли дверь. Чтобы меньше досаждать призракам, Алина попросила свет не включать.
— Здравствуйте товарищи заключенные, вы узнаёте меня? — поприветствовала Алина.
Генералу показалось, что в темноте промелькнула чья-то тень, но когда зрение адаптировалось к полумраку, он понял, что ошибся:
— Ну и где ваши узники?
— Они перед вами. Их много, но большинство нас почему-то остерегается. Они сгрудились в дальнем углу камеры. Не бойтесь, товарищи, генерал КГБ Калугин Олег Данилович вам не враг. Где мои друзья? Мне нужна ваша помощь и, если вы согласитесь, я постараюсь вывести вас отсюда.
От общей массы призраков отделились две тени и подошли к людям.
— Представьтесь генералу, — попросила Алина.
— Комбриг тринадцатой танковой бригады Лихорубов Нестор Иванович, — отрапортовала генералу первая тень, отдав воинскую честь.
— Здравствуйте Нестор Иванович, — после некоторой заминки, вызванной молчанием Калугина, ответила Алина.
— Здравствуйте Дэви Алина, только я уже полвека не здравствую, — ответил комбриг, затем кивнул в сторону генерала и добавил: — Он меня не только не видит, но и не слышит. Вы единственная из людей, кто за последние полвека с нами смог поговорить.
По виду генерала Алина поняла, что комбриг прав. Она предвидела такой ход событий и заранее запаслась мелом.
— Товарищ комбриг, вы можете представиться, написав на стене своё имя вот этим мелком, — Алина положила мел на ближайшие нары.
Далее Калугин с нескрываемым удивлением наблюдал, как этот маленький кусочек белого известняка взлетел и начертил на стене: «Комбриг 13-ой танковой бригады Лихорубов Н. И.».
— Командир Красной Армии Лихорубов скончался в этой камере в 1937-ом году от побоев, полученных во время пытки. Ему неожиданно припомнили, что во время Гражданской он служил младшим командиром в части, пропустившей сквозь свои ряды без боя армию знаменитого анархиста Махно Нестора Ивановича. В то время Махно, союзник Красной Армии в разгроме Врангеля, после совместной победы был предан большевиками и блокирован в Крыму. Большевики надеялись легко разгромить батьку, но того уважали многие бойцы Красной Армии и дали уйти домой, — перевела на понятный генералу человеческий язык Алина. — Если вы до сих пор не верите в его присутствие, протяните руку, и товарищ комбриг пожмёт её.
Побледневший Калугин робко протянул руку и неожиданно для себя ощутил легкое пожатие чем-то холодным. Могильный холод пронзил тело генерала. Волосы зашевелились и стали дыбом. Алина испугалась, что с ним может случиться припадок, и успокаивающе обняла Калугина за плечо, снизив теплом своего тела холодное прикосновение призрака.
— Олег Данилович, не волнуйтесь, призраки бесплотны и не причинят вам никакого вреда, иначе они давно бы разнесли вашу тюрьму.
— А вы смелая женщина, — наконец, стал возвращаться дар речи к генералу. — Добровольно вернуться сюда ради спасения заблудших душ!
— К сожалению, я спасти их не могу, не в моей это власти, но вывести за пределы тюрьмы души тех, кто мне доверился, я постараюсь. Теперь представьтесь вы, товарищ главный инженер.
На стене под первым именем мелок написал: «главный инженер Красного путиловца Гаскоинов Фридрих Карлович».
— Фридрих Карлович был расстрелян во дворе этой тюрьмы сразу после приговора суда, установившего его причастность в связях с германской разведкой и заговоре против Кирова, — прокомментировала Алина.
Олег Данилович почувствовал усталость и присел на нары.
— Фридрих Карлович и Нестор Иванович, вы согласны послужить мне верой и правдой?
Оба призрака подтвердили свою преданность.
— Тогда станьте рядом со мной по другую сторону от Олега Даниловича, чтобы он не чувствовал ваш холод.
Призраки повиновались.
— Олег Данилович, вы будете знакомиться с другими узниками этой камеры или ваше здоровье не позволит этого? — поинтересовалась Алина дальнейшими намерениями генерала.
— Сколько их ещё осталось?
— Двадцать восемь. Это только в этой камере!
— Я готов выслушать узников этой камеры, на остальных у меня не хватит сегодня времени.
На стене появлялись всё новые и новые записи. Алина их комментировала и переводила на понятный язык истории жизни и смерти каждого. На глазах генерала появились слезы. С трудом выслушав до конца исповедь последнего, генерал взял слово:
— Я извиняюсь за ту несправедливость, которую допустило наше государство по отношению к вам. После смерти Сталина все репрессированные, кого могли вспомнить, были реабилитированы. Я не уверен, попали ли вы в их число. Возможно, что о вас не вспомнили, и это обстоятельство удерживает вас. Что я могу сделать?
— Реабилитация, конечно, нужна, — за призраков ответила Алина. — Но, по моему разумению, этого недостаточно. Все они виноваты перед высшим законом, иначе давно проследовали бы к Свету: кто-то убивал сам, кто-то делал оружие, которым убивали другие, кто-то издавал постановления, приводившие к гибели и несправедливости. Сейчас тюрьма для них является общей могилой и пристанищем неприкаянных душ. Чтобы души успокоились и нашли иное пристанище, сначала надо его создать. Для этого я закажу памятную плиту с именами всех неприкаянных узников и установлю её на каком-нибудь кладбище. Я оставляю тетрадь и ручку. Пусть каждый, кто хочет найти иное место успокоения, впишет туда своё имя, должность, дату рождения и смерти. Тетрадь передаст мне Олег Данилович.
Тетрадь тут же начала заполняться. Люди и два призрака вышли и проследовали к центральному выходу.
— Вы меня не перестаете удивлять, Алина Сергеевна. Кто вы? У простого человека не может быть столько способностей: лечение неизлечимых болезней, умение слышать беззвучное, видеть невидимое. У меня создаётся впечатление, что я общаюсь с богиней, — вымолвил генерал, когда подошли к турникету. — Сегодня вы меня просто поразили. Теперь я даже не знаю, как смогу дальше служить в таком месте. Сейчас мне, как никогда, хочется подать в отставку.
— Сначала передайте тетрадь, иначе я не смогу выполнить обещание, данное призракам, а свои способности я сама до конца не знаю, — ответила Алина.
— Не только передам, но и займусь вместе с вами созданием памятника. Теперь это и мой гражданский долг.
— Тогда вам следует пока повременить с отставкой, на этом посту вы принесёте большую пользу в деле торжества справедливости, — посоветовала Алина.
— До скорого свидания, Алина Сергеевна, — попрощался генерал после того как подписал пропуск.
— Приходите к нам в «Панацею», не забывайте о своём здоровье, — попрощалась Алина. — Где моя свита? Вы ещё не передумали? Тогда подойдите к двери и я вас протолкну сквозь силу могильного камня. Олег Данилович, дайте, пожалуйста, команду, чтобы дежурный придержал дверь открытой.
Генерал дал необходимые распоряжения и не отходил от турникета, с интересом наблюдая, как Алина встала напротив открытой двери, сняла мантию и взмахнула ей по направлению к двери. Что-то сверкнуло в дверях и пропало. Алина поблагодарила дежурного, прощально кивнула генералу, накинула мантию и вышла.
