Глава 4.4. Гибель Фаэтона и Армагеддона
Адам, Ева и Мнемозина отправились на грузовом летательном модуле к заветной точке. Никакие уговоры не заставили последовать их примеру Ягве. В своём отказе он был непреклонен, велел лишь взять видеомагнитофон, ему по каким-то причинам не захотелось покидать базу.
Мнемозине перелёт очень понравился, если не считать некоторый дискомфорт, который, как выяснилось, придали плазменные двигатели летательного аппарата. Привыкшая к мгновенным перемещениям, она совсем не представляла земную природу с высоты полёта рамфоринха. Было две альтернативы перелёта: относительно быстрый, высоко над облаками, и медленный, низко над землёй. Ради Мнемозины пожертвовали скоростью ради зрелищности. Она не переставала восхищаться всю многочасовую дорогу. Ландшафты ежеминутно сменялись: равнина на горы, горы на леса, леса на степи, степи на водную гладь… И опять луга, леса, реки, горы… Частенько, то здесь, то там, виднелись исполины местной фауны, увидев которые, Мнемозина пыталась кое-что рассказать о них. Но Еве все они были уже знакомы. Она давно их изучила на уровне генетических кодов. Единственным белым пятном для неё был вопрос передачи наследственности по половому признаку. В хромосомах яиц она не обнаружила явных половых признаков. Этим она поделилась с Мнемозиной.
— Всё очень просто, — последовал ответ, — окончательные половые признаки формируются у зародышей под действием тепла. В зависимости от погоды в одной кладке могут рождаться или одни самцы, или одни самки.
— Но ведь это может привести к вырождению вида.
— От года к году погода меняется. Если в прошлом году преобладали самки, это не значит, что в этом году или следующем эта тенденция сохранится. Наиболее вероятно, что далее будут преобладать самцы. Всё чередуется, меняется. Неизменным остается лишь одно — развитие. Лучшим подтверждением правильности выбранной стратегии развития является простирающийся пред нами мир. За миллионы лет здесь мало что изменилось.
За обсуждением увиденного и обоюдными пояснениями незаметно пролетело время. Казалось, в одно мгновение сборный экипаж покорителей космоса оказался в пункте назначения. Их ждал, мрачнее тучи, Эммануил:
— Мне уже стало казаться, что вас я больше уже никогда не увижу. Расчётное время вашему прибытию минуло несколько часов назад. Я очень переживал за тебя, Мнемозина, особенно после увиденного…
Мнемозина без разъяснения поняла это многозначительное «увиденное» и извинилась за опоздание, объяснив его причину её личной просьбой снизить высоту и скорость полёта. Кратко поделилась своими впечатлениями:
— Очень жаль, что тебя не было с нами. Но я понимаю, что надо было кому-нибудь осуществить видеозапись.
— Не волнуйтесь по этому поводу, ведь наш летательный модуль всегда можно предоставить к вашим услугам, — успокоил её Адам.
Эммануил поблагодарил Адама за обещание и выразил намерение вскоре им воспользоваться. Затем он пригласил гостей войти в пещеру, выдолбленную в огромной отдельно стоящей пирамидальной скале:
— Это и есть наша база.
Гости и Мнемозина вошли в дверной проём. Эммануил, проследовав за ними, нажал в стене едва заметный рычаг. Проём бесшумно закрылся каменной глыбой. Адам и Ева почти сразу почувствовали холод, пронизывающий тело. Создалось впечатление, что с закрытием двери к ним прекратила поступать жизненная энергия Света. Они стали с сожалением вспоминать, что не воспользовались советом Ягве и не одели защитные скафандры. Эдемляне почувствовали непреодолимо надвигающуюся темноту, их лица исказились. Заменив это, Эммануил пояснил:
— Я так понял, ваши организмы не настроены на принятие избыточного потока астральной энергии. К сожалению концентратор выключить невозможно, так как в его работе принимает участие пирамидальная форма нашей базы, поэтому придётся немного потерпеть…
После того, как гости заняли предложенные места, Эммануил приступил к демонстрации видеофильма.
— Разрешите сделать видеозапись? — опомнился Адам и, получив согласие, включил видеомагнитофон.
Наклонные стены помещения, неизмеримо тесного по сравнению с размерами самой базы, разверзлись. Присутствующие ощутили ширь и глубину космоса. Вдали, занимая около одного стерадиана сферического пространства экрана, виднелась планета с длинным атмосферным светящимся шлейфом.
— Это Армагеддон, — пояснил Эммануил. Наших больше интересовала судьба Армагеддона, поэтому съемки велись именно с этого ракурса. К тому же Армагеддон был обитаемой планетой, чего не скажешь о Фаэтоне, на котором находились только наши передовые исследовательские посты. Фаэтон был безжизнен. Наши люди вовремя были эвакуированы с этих планет. Обратите внимание на вереницу удаляющихся точек, — указал Эммануил на противоположную часть экрана, — это корабли планетарного радиуса действия, эвакуирующие население Армагеддона. Они направляются к базовому кораблю спасательной экспедиции нашей родной планеты Шамбала, которого на экране не видно. Съемки ведутся с корабля-автомата. Он вскоре погибнет. Заранее об этом говорю, чтобы вы не переживали о судьбе экипажа.
На втором плане виднелся другой виновник катастрофы. Постепенное и неумолимое увеличение его размеров невольно вызывало усиление чувства ужаса у зрителей, словно в хорошо поставленном триллере. Неумолимо возрастало ощущение неминуемости катастрофы. Вначале сеанса размеры Фаэтона не превышали размеров Луны на земном небосклоне. В течение десятка минут её видимая площадь увеличилась в сотни раз. Когда она стала соизмеримой с размерами Армагеддона, зрители отчётливо начали различать движение вихрей в атмосфере планеты. На мгновение всем показалось, что эта далекая планета чем-то напоминает Землю. Это мимолетное чувство вызвало волнение за судьбу ещё одной планеты, с жизнью которой они уже успели сродниться. Повисла мёртвая тишина в ожидании неотвратимого удара…
Но вот произошло неминуемое. Вначале показалось, что Армагеддон и Фаэтон начали срастаться в единое целое. Ни звука взрывов, ни вспышек. Затем произошёл раскол. В ничтожную долю секунды Фаэтон превратился в груду обломков, попросту в нечто, окруженное газовой оболочкой, которая когда-то была атмосферой планеты. Пространство между обломками заняла жидкая субстанция расплавленного ядра планеты. Армагеддон, несмотря на его меньшие размеры, раскололся лишь на несколько десятков крупных кусков, видимо, плотность ядра этой планеты оказалась большей. Его крупные обломки пропороли пространство, занятое шарообразной массой того, что ещё мгновение назад называлось Фаэтоном, и устремились далее, в направлении Земли, почти не изменив исходную траекторию, по которой двигался бы он как элемент своей Галактики. За каждым из обломков продолжал тянуться атмосферный светящийся шлейф, как это было ранее за Армагеддоном. Свечение было настолько ярким, что отчётливо было видно сквозь заслонившую его массу астероидов, занимавших к этому моменту почти половину сферы экрана.
Груда астероидов всё ещё имела общую атмосферу, форма которой заметно вытянулась, став сфероидальной. Вскоре присутствующие начали осознавать, что быстрый рост облака астероидов обусловлен не только силой удара и разлётом осколков, но и субъективными ощущениями. Дело в том, что видеокамера располагалась на корабле-автомате, следовавшем за Армагеддоном. И теперь, вслед за Армагеддоном, наступает его очередь вступить в соприкосновение с Фаэтоном, точнее, с тем, что от него осталось. Это обстоятельство подтверждал тот факт, что в бесформенном облаке астероидов всё отчётливее стали прослеживаться отдельные элементы. Количество зрительно различаемых астероидов и их размеры увеличивались в геометрической прогрессии. Уже через несколько секунд безобидное облако превратилось в сплошную каменную стену, несущую неминуемую гибель. В подтверждение этому неожиданно громко на фоне царящего безмолвия раздался мощный щелчок, после чего трансляция тут же прекратилась. В кромешной темноте в зале воцарилось гробовое молчание…
— Ну вот и всё, — включив свет подытожил Эммануил. — Больше нет ни Фаэтона, ни Армагеддона. Предлагаю почтить память об этих планетах вставанием.
Присутствующие угрюмо поднялись с уютных кресел и застыли в молчании.
— Спасибо, за внимание, граждане Земли, сеанс окончен. Как зрелище? — через минуту молчания продолжил Эммануил.
— Такого и в страшном сне я не пожелал бы никому увидеть, — высказал своё мнение Адам.
— Не хотела бы я оказаться ни на одной из этих планет, — добавила в свою очередь Ева.
— На мгновенье мне показалось, что Фаэтон — это Земля. Не ожидает ли и нас его судьба? Сейчас ведь время парада планет… — задумчиво произнесла Мнемозина.
— А что такое «парад планет»? — спросила Ева.
— Это такое положение, когда все планеты системы по отношению к звезде находятся по одну сторону на одной линии, — пояснила Мнемозина. — Это значит, что траектории осколков могут пересечься с орбитой многих из них, включая Землю.
— Земные сутки — это ожидаемое время подлёта осколков Армагеддона к нашей планете, — безутешно добавил Эммануил.
— Нам надо срочно связаться с Ягве, — заволновался Адам, где у вас можно выйти на радиосвязь?
— Только снаружи.
— Тогда это лучше сделать с летательного модуля.
— Так вы нас покидаете?
— Пока ещё нет, мы только хотим выработать коллегиальное решение. Извините, но законы нашей экспедиции запрещают в особых ситуациях действовать по не коллегиально принятым решениям, тем более, Ягве — наш руководитель.
